Дмитрий ШОЛОХОВ: «Новополоцк – город моего детства»

Новополочанин Дмитрий ШОЛОХОВ не скрывает, что всегда стремился к признанию. Человек творчески одаренный, он с детства видел себя только дизайнером. Дмитрий рассказывает, что его бабушка была продвинутой модницей, очень много шила, всегда со вкусом одевалась. Сам наш герой с 6 лет увлекался бальными танцами, позже начал рисовать эскизы костюмов для себя и партнерши. Юные артисты много выступали, их костюмы не оставались незамеченными. Шолохов признается, что рисовал эскизы даже во время уроков – на закладках, в черновиках…
Так получилось, что в 18-летнем возрасте новополочанин уехал в США. Много учился, много работал… В одно прекрасное утро (примерно полгода назад) Дмитрий Шолохов проснулся знаменитым на весь мир – благодаря победе в американском реалити-шоу «Проект «Подиум». Вскоре после громкого триумфа Дмитрий приехал по делам в Минск, на пару дней заскочил к родителям в родной Новополоцк, где встретился и с корреспондентом «НГ»…

– Вот вы сейчас шли на нашу встречу в ресторан «Плаза Вернисаж» по Новополоцку. Вас кто-нибудь узнавал на улице, обращал внимание?

– Сейчас холодно, мы все прячемся под капюшонами, укутываемся… Честно говоря, меня больше узнают в Штатах. И в Германии узнают. Вот никогда не думал, что шоу-проект «Подиум» так популярен во всем мире, тем более – что его результаты в таком масштабе дойдут до Беларуси. В Минске я сейчас пробыл неделю, прошелся практически по всем радиостанциям, телеканалам… Так приятно было, что меня очень тепло везде принимали! Что касается Америки, то там и до этого узнавали на улице.

– И какова реакция американцев на звезду «Подиума»?

– По-разному бывает. Когда только стало известно о моей победе в этом проекте, совершенно незнакомые люди подходили и просто поздравляли, расспрашивали, какие у меня планы. Дело в том, что сейчас многие относятся ко мне так, будто давно меня знают: ведь это было реалити-шоу, и зрители наблюдали по телевизору за мной, за всеми его участниками в течение довольно продолжительного времени. Могу честно сказать, что сегодня все мои встречи с фанатами, поклонниками моего таланта оставляют только приятные впечатления. Да, люди иногда хватают за рукав, восклицая: «Oh, my God! (О боже!). Это же вы!..» Вспомнить порой, как меня зовут, не могут, но знают, что где-то видели…

– Вообще, по темпераменту белорусы и американцы отличаются? Возьмем ту же реакцию на знаменитость.

– Белорусы более (я даже по себе могу судить)… более стеснительные, что ли, более тихие люди. У меня был большой период адаптации после того, как я приехал в США, когда мне нужно было заявить о себе. Но я был очень воспитанным, скромным, как и все мы – наше поколение и старшее. Хотя сейчас, в Минске, меня поразило, насколько наши люди стали открытыми, коммуникабельными. Нельзя не признать, что и выглядят они по-другому, нежели раньше, и общаются. Кроме того, я отметил для себя, что за эти 15 лет, что живу в Америке, и телевидение, и радио достигли в Беларуси значительных высот.

– Давайте начнем тогда сначала. Новополоцк. Что для вас значит этот город? С каким чувством вы приехали сюда?

– Это – город моего детства! За 15 лет я третий раз приезжаю в Новополоцк. Здесь у меня мама с папой живут. Вот с ними – дома или на даче – я по-настоящему отдыхаю. Новополоцк – это место, где я могу позволить себе ни о чем не беспокоиться. Кроме работы, разумеется: сейчас в моей жизни происходит очень много всего, поэтому постоянно что-то делаю. Но в любом случае дома я снова чувствую себя ребенком – это ни с чем не сравнимые ощущения! Рядом мама и папа, мама готовит мои любимые голубцы, драники… Вот когда родители приезжают ко мне в Нью-Йорк, у меня складывается такое чувство, что они – мои дети, потому что я несу за них полную ответственность. Дома, в Новополоцке, время словно поворачивает вспять.

– Город изменился, по-вашему?

– Очень изменился! Я живу здесь недалеко – на улице Школьной, учился в СШ №2, и помню, каким этот район был много лет назад, – не сравнить с тем, что наблюдаю сейчас. Стало всё достаточно благородно. Всё отремонтировано: каждый дом, каждый дворик очень аккуратно выглядит. После отъезда в США я впервые приехал в Новополоцк 8 лет спустя, и уже тогда намечались кое-какие сдвиги к лучшему. Но за последние 5 лет ситуация изменилась кардинально – это не может не бросаться в глаза, особенно тому, кто давно здесь не был.

– Итак, вы учились в СШ №2. Здесь же начали заниматься танцами…

– Да, у Инны Эдуардовны Голубевой. Мне было лет 6–7, когда я впервые пришел к ней, и занимался до 18 лет. Но, хочу сказать, у меня всегда была мечта стать дизайнером. И не просто стать – я ощущал себя дизайнером. Когда мы со старшим братом (который, кстати, по сей день живет в Новополоцке) были детьми, потом подростками, он активно занимался хоккеем, я – танцами. Оба постоянно были в разъездах. Отец мой художник, мама – медработник… Так вот родители всегда нас очень поддерживали и развивали. В то же время дома царила жесткая дисциплина. У меня, например, случился период (лет в 13–14), когда я захотел бросить танцы. Но родители не позволили мне этого. На какие только ухищрения мама не шла, только чтобы я продолжал занятия. И совершенно правильно делала! Сейчас, оглядываясь назад, я понимаю, что Инна Эдуардовна тоже много вкладывала в нас. Я, к слову, заглянул в этот свой приезд к ней на репетицию, посмотрел, как сейчас танцуют в ансамбле «Рандеву». Увидел, что этот педагог по-прежнему достаточно сурово общается с учениками. Так и должно быть. Инна Эдуардовна всегда разговаривала с нами, детьми, как со взрослыми. Уверен, что мое детство, потом юношество были такими яркими именно благодаря занятиям танцами, выступлениям, участию в конкурсах, фестивалях, ведь мы часто выезжали в другие города. Инна Эдуардовна заложила в нас стержень трудоспособности и трудолюбия, а главное – небоязнь быть не похожими на других. Повторюсь, что в тот период, когда я рос, люди не особо любили чем-то выделяться и не любили тех, кто выделялся…

– Как возникло желание уехать за границу? Каково вам это далось?

– …Итак, я знал, что хочу быть дизайнером, и целенаправленно искал для себя достойное учебное заведение. Я слышал про хорошие школы в Европе, Америке, но для начала пошел учиться на историко-филологический факультет Полоцкого государственного университета. Окончил первый курс. В то время начинались образовательные программы международного обмена Unit Change Programms. По одной из них я и уехал в США. На месте поузнавал про школы для будущих дизайнеров, университеты. Потом вернулся домой и… снова уехал в Штаты, где остался учиться тому, о чем мечтал.
Первые три года я жил в штате Мэриленд. Работал на трех работах: пытался денег собрать. Одновременно брал уроки английского, посещал компьютерные курсы. Ведь если ты идешь учиться в американский университет, то должен быть готов к тому, что различий между местными жителями и иностранцами там не делают, и для академических предметов (например, истории, философии) нужен «сильный» язык. Да, всё давалось очень тяжело. Но через 3 года я перебрался в Нью-Йорк. Набрав банковских кредитов, поступил в школу, в которую, казалось бы, поступить просто невозможно – конкурс был сумасшедший! Потом начался следующий этап – нужно было снова зарабатывать деньги, чтобы за всё платить. Одна только школа стоила $40 тыс. в год, плюс – на жизнь… Нагрузки были очень большими. Но через год учебы меня с моей высокой успеваемостью заметили. Так появилась scholarship (стипендия), на треть сократилась оплата за обучение.
До сих пор считаю: в моей жизни это самый большой accomplishment (достижение) – то, что я успешно окончил Parsons School of Design. Я, простой парень из Беларуси, у которого обычные родители… Они, может, и хотели бы заплатить за мое образование в США, но не могли себе этого позволить…
Во время учебы в школе я работал в ведущих фирмах Calvin Klein. Сначала ассистентом дизайнера, потом – дизайнером. Спустя время ушел в другую компанию. Позже, в Domenico Vacca, я был уже design-director. Затем начались попытки делать что-то свое, одновременно работал на разные компании в качестве free-lance designer (независимый дизайнер), т.е. приходил, выполнял какие-то проекты и уходил. Но однажды мне предложили работу, от которой я не мог отказаться, потому что это была работа-мечта – в огромной компании Jones Group. У меня не было непосредственного босса, зато была отдельная студия, отдельный кабинет и всё, что необходимо. Я всегда стремился к независимости. К самостоятельности. Хотел иметь свой бренд. И вот в этот период появилась возможность принять участие в 10-м сезоне проекта «Подиум»…

– …потому что за плечами уже был опыт работы в профессиональном мире моды?

– Хм… Знаете, мне за пару лет до этого говорили: «Почему бы тебе не пойти в проект «Подиум»?». Но тогда я считал, что «перерос» его и что телешоу – не для меня. Ведь я уже был профессиональным дизайнером и всё себе доказал: набрался опыта, приобрел известность в закрытых кругах.

– А проект «Подиум» рассчитан на начинающих?

– Нет, не только… Это серьезное реалити-шоу, оно одно из немногих построено на действительно талантливых людях, которые на самом деле способны что-то делать. Впоследствии участие в этом проекте помогает его участникам в карьере.

– Я читала, что кастинг на проект «Подиум» проходил в три этапа во всех крупных американских городах…

– …В одном только Нью-Йорке, насколько мне известно, в кастинге участвовало более 2000 дизайнеров. Меня выбрали. Но я даже представить не мог, что ожидает в ближайшие несколько месяцев. Мы были полностью изолированы от внешнего мира: ни телефонов, ни интернета, ни друзей, никого… Не общались ни с кем. Единственное, в проекте всегда задействовано много известных людей, которые приходили к нам в гости… Шоу очень популярное, и папарацци всегда пытаются что-то эксклюзивное узнать про его участников, сфотографировать – поэтому мы и вели закрытый образ жизни.
Итак, снимали нас очень интенсивно – практически 24 часа в сутки. Через два дня ты адаптируешься и перестаешь замечать камеры, операторов. Знаешь, что на виду, и вроде стараешься где-то попозировать, но потом и это уходит, потому что главный стресс доставляют не камеры, а жесткий прессинг со временем, постоянный мандраж, трудновыполнимые задания. Я бы назвал это brutal experience (жестокий эксперимент). Кстати, задания нам всем выдавались одинаковые. Например, подготовить костюм для одного из самых известных в США театров Radio Music City Hall, либо сделать платье для коллекции именитого бренда… На работу отводился лимит времени, денег, плюс давалось 30 минут на то, чтобы найти нужную ткань, фурнитуру. На суд жюри надо было представить готовый продукт. Никогда в жизни мне не было так тяжело физически, морально и творчески. К концу проекта я потерял почти 10 кг. Для меня, и без того худого, это много. Работал на автомате. В то же время мне было безумно интересно!

– То есть вы знали, на что идете?

– Абсолютно! И знал, почему на это иду. На тот момент я сделал достаточно много коллекций для чужих компаний. Но на поклон всегда выходил кто-то другой.

– Вы хотели выйти на поклон?

– Не то что бы на поклон… Мне нужно было – пора было! – заявить о себе как о творческой личности широкому кругу. Проект «Подиум» – уникальный для этого шанс. Смотрибельность шоу – 40 стран мир: пиар сумасшедший! Мне до сих пор приходят письма из разных уголков земного шара. Это шоу очень хорошо продемонстрировало мою историю. Так как проект снимается и транслируется на протяжении долгого времени, его участники успевают проявить себя с самых неожиданных сторон. Зрители видят, какой ты человек, как ведешь себя в той или иной ситуации. Вот я: приехал в Штаты с 200 долларами в кармане и огромной мечтой. В какой-то степени на сегодня я ее достиг… Оказалось, что благодаря этому шоу мой пример вдохновляет других людей не отказываться от мечты.

– Вы были уверены в победе?

– Да, был уверен. Я знал, что у меня есть хороший шанс. Нас было 16 дизайнеров. Это – лучшие из лучших. После пары заданий я смог оценить соперников, их индивидуальность, эстетику, стиль – главные критерии в нашем деле. В финале нас осталось четверо – в принципе, те люди, на которых я и делал ставку. Сложился такой интернациональный состав: бразилец, американец, шведка американского происхождения и я – белорус. Правда, чуть-чуть испугался, что меня «прокатят», потому что я совсем «далекий» иностранец. Но, оказалось, там не играет роли, откуда ты, важно – кто ты, что ты умеешь и делаешь. Конечно, до последнего момента я не знал, кто выиграет. Это всегда непредсказуемо. Но… Победил я! Поверьте, а ведь до сих пор думаю, что если бы я не выиграл?..

– А что, если бы не выиграли?

– Даже не знаю… В принципе, после этого проекта его участники так или иначе достигают успеха, даже если не побеждают. Они до такой степени раскрывают свои способности и таланты, что в любом случае им проще потом устроиться в жизни. Но мне, повторю, очень хотелось стать лучшим. Победа – есть победа. Второе место уже как бы не считается.

– Позвольте, задам вам вопрос меркантильный. Вы за победу в проекте получили награду в $100 000 от L’Orial на открытие новой торговой марки, разворот в американском Marie Claire, возможность создания и продажи собственной линии одежды в сети Lord & Taylor, а также автомобиль Lexus GS 350 и полную техническую поддержку бизнеса от НР и Intel. Что из всего этого для вас самое ценное?

– Признание! Все эти подарки только звучат так круто. $100 000. Из них 30% вычитаем в налоги. Учитывая, что в связи с проектом больше полугода я не работал и не получал никаких доходов, а жить на что-то надо, остается не очень большая сумма. Для того, чтобы создать свой бренд и начать собственное дело, тоже маловато. Lexus я продал за ненадобностью, так как живу на Манхэттене, и автомобиль только усложнял бы мне жизнь. Улыбаетесь? Вы, наверное, просто не знаете, что люди, живущие на Манхэттене, как правило, не имеют машин, они пользуются такси или метро. Если частные авто и ходят, то они приезжают из Бруклина или Лонг Айленда. У нас проблемы с парковками – будешь час искать, куда пристроить этот Lexus. Да и содержать такой автомобиль хлопотно: считай, что обзавелся второй квартирой, причем абсолютно ненужной.

– Дмитрий, предложение о сотрудничестве со стороны белорусской компании O.Jen вам поступило уже после победы в проекте «Подиум»?

– Да. Ведь, по большому счету, именно тогда обо мне узнали в Беларуси. Признаюсь, мне было интересно ознакомиться с этим предложением. Но до того, как согласиться на сотрудничество и приехать в Минск для окончательных переговоров, я внимательно изучил, что это за компания, заочно обсудил с ее руководством концепцию возможной совместной работы… Я увидел: то, что делает O.Jen, соответствует достаточно высокому уровню, а также подходит для моей эстетики, для моего образа. В принципе, мы сразу запланировали, что покажем нашу коллекцию на Неделе высокой моды в России, а потом и в Минске. Основной акцент решили делать на платья (дневные и вечерние), дополнив их жакетами, верхней одеждой, брюками…

– Задам, наверное, наивный вопрос. Вот меня всегда удивляло, что нового можно придумать, допустим, в моделях брюк – этом в общем-то нехитром элементе гардероба?

– …Новыми могут быть неожиданное сочетание тканей, деталей и, конечно, сам покрой. Я придерживаюсь, как правило, определенного классического образа, и он всегда актуален. То есть я придумываю одежду «вне времени» и ничего с этим поделать не могу – так во мне, видимо, заложено. Даже те вещи, которые я разрабатывал 8–9 лет назад, на сегодня ничуть не устарели. Знаете, вообще успех дизайнера в том, чтобы вещи, которые он делает, были узнаваемы. Я не могу объяснить, как это происходит… Но вот если меня кто-то знает как дизайнера, то он сразу видит «мои» фишки, «мой» силуэт, крой, надрезы…

– Для себя шьете?

– Вообще-то нет. Мужской одеждой я сейчас не занимаюсь, хотя очень хотел бы. Но для этого надо крепко стоять на ногах: мужская одежда не совсем прибыльная, на нее спрос гораздо меньший, чем на женскую. Если честно, это индустрия, на которой заработать очень сложно. Для меня это не столько бизнес, сколько возможность реализовать себя как художника, просто самореализоваться.

– Когда мы сможем одеваться «от Шолохова»?

– В Минске мы покажем мою коллекцию Dmitry Sholokhov for O.Jen в апреле и, думаю, в конце лета она постепенно начнет появляться в белорусских магазинах – в фирменных точках O.Jen. Кроме того, эта компания активно сотрудничает с Россией и Украиной, где тоже будет продаваться моя фирменная одежда.

– Простите, а сколько стоит платье из вашей коллекции?

– Это зависит от многих факторов. Скажем так, именно из коллекции – от 900 долларов до 2,5 тысячи. Но, допустим, платья от кутюр, которые шьются по частному заказу и существуют в единственном экземпляре, обходятся клиенту раза в три дороже. Ценовая категория тех вещей, которые я делаю в США для Lord&Taylor, – 250–400 долларов. В Беларуси, думаю, наряды из коллекции Dmitry Sholokhov for O.Jen будут стоить примерно 200–300 долларов.
Повторю: дизайнер может заработать денег и оправдать свою авторскую коллекцию только на аксессуарах и парфюмерии. А вся эта красота, которую мы показываем на подиуме, – больше для души. Потому что в процессе изготовления коллекции задействовано очень много людей, в него вкладываются колоссальные силы, используются дорогие ткани, фурнитура и т.д.

– Хорошо, вот вы работаете для американской компании Lord&Taylor, параллельно сотрудничаете с белорусским брендом O.Jen. Скажите, в плане предпочтений в одежде простые американцы и белорусы сильно отличаются?

– …Как вам сказать?.. Наши женщины более собранные, своим внешним видом они зачастую подчеркивают свой социальный статус: меха, украшения, прически… Белоруски стараются всегда одеваться во все самое лучшее… Как в последний раз. Нет, не смейтесь! Это хорошо, это очень хорошо! Важный момент – индивидуальность, которую демонстрируют в одежде белорусские женщины (мы с вами уже об этом говорили). Вот у меня часто спрашивают: «А что у вас в Америке носят?»…

– Отличный вопрос. Ну, и..?

– Да всё, что угодно. Я не беру like а suburb (как в пригороде). Там особой моды нет, все одеваются так, как удобно, и достаточно просто. А вот в городах модные веяния существуют в более сформированном виде. Но носят всё. Допустим, можно встретить человека, который выглядит так, будто он сбежал из 40-х годов прошлого века, но его одежда непременно будет с современным налетом… Очень своеобразно всё и многогранно, но есть определенные тренды, которые нам диктует мода, какие-то основы, и американцы в большей части своей их стараются придерживаться. Например, выраженные плечи в пиджаках. Как бы человек ни одевался, но этот элемент в его одежде будет присутствовать.

– Дмитрий, вы читали книгу Лорен Вайсбергер «Дьявол носит Prada»?

– Фильм смотрел.

– Вам не доводилось работать под руководством такой женщины-босса, какая предстает перед нами в этом произведении?

– Я работал под руководством женщины не один год. Но она была совершенно другой: между нами царило полное взаимопонимание. Если взять нашу сферу, то креативный директор, дизайн-директор работают плечом к плечу, и у них должен быть единый взгляд на вещи. Если этого нет, то ничего из такой работы не выйдет. В моей жизни таких деспотов, как нарисовала автор книги, не встречалось. К слову, Лорен Вайсбергер прототипом «Дьявола…»  выбрала Анну Винтур – главу американского журнала Vogue. Эта женщина, между прочим, одна из самых влиятельных фигур в мире моды. А что касается характеров, то могу сказать: люди разные бывают, и это не зависит от индустрии, в которой они работают. Я, например, тоже могу иногда «включать звездность»…

– Можете?!

– Ну… Бывает, что так нужно. Я всегда выступаю отражением того человека, с которым общаюсь, и той ситуации, в которой нахожусь. Допустим, в Штатах у меня бывают публичные появления. Уделить всем внимание просто нереально, особенно когда собирается много людей. По возможности стараюсь поздороваться, но при этом нужно уметь держать персональную дистанцию – так, наверное, уже сложилось на подсознательном уровне. Иногда это необходимо, чтобы защитить себя: любое повышенное внимание отнимает массу энергии, когда я выхожу на какие-то мероприятия, это опустошает до такой степени, что домой прихожу еле живым.

– Как отдыхаете, набираетесь сил?

– Отдыхаю в кругу друзей, вот так, как мы сейчас с вами сидим. Либо дома на диване. Нет, я, конечно, куда-то езжу, но с учетом современных технологий все равно постоянно работаю: это может быть под зонтом на пляже или в кресле, но… с интернетом в обнимку. То есть могу час отдыхать, а потом мне надо что-то править, делать комментарии, согласовывать детали. Это уже моя жизнь. А вся жизнь – это работа.

– Я видела ваши детские фотографии. Вы, по-моему, очень изменились. Делали что-то с внешностью или это влияние американского образа жизни?

– Честно: ничего не делал! Хотя вы не первая мне говорите, что я изменился. Но мы опять-таки – отражение нашего окружения, мы – подобие того, что вокруг нас.

– Вот вы говорили: что, если бы не победа в проекте?.. А не задумывались, как могла бы сложиться ваша жизнь, если бы вы не уехали в США?

– Наверное, я бы был женат, у меня было бы трое детей… В профессиональном плане я бы в чем-то себя обязательно проявил, потому что если есть талант и амбиции, то они в любом случае непременно выразятся. Думаю, что я бы связал свою жизнь с танцами. Вот мой друг Женя Барташевич, который тоже занимался у Инны Эдуардовны Голубевой, сейчас живет в Штатах – у него своя школа танцев. Партнерша моя Юля Горчакова, с которой мы последние шесть лет танцевали, держит школу танцев в Барселоне. Да, я, пожалуй, пошел бы по этой же стезе.

– Рада, что всё у вас сложилось так, как вы мечтали. А о чем-нибудь жалеете в своей жизни?

– Совершенно ни о чем не жалею! И как бы трудно ни приходилось, и какие бы преграды ни возникали и возникают до сих пор, – мы на этом растем и развиваемся. Всё, что нашей жизнью дается, необходимо именно нам. Из любой ситуации я выношу определенный опыт.

 –Смотрю сейчас на вас и думаю: интересно, какие подарки дарят друзья вам, человеку мало того что успешному и именитому, к тому же обладающему тонким вкусом?

– На самом деле мне ничего не надо. Но люблю подарки, сделанные от души, подарки из разряда оригинальных. Например, на последнее Рождество мне надарили много интересных Christmas ornaments (елочных игрушек): друзья и знакомые презентовали совершенно потрясающие экземпляры, среди которых есть и просто красивые, и выполненные под антиквариат. Девушка одна приезжала из Риги – она привезла мне пушистые, с латвийским орнаментом вязаные носки… Я люблю такие вот вещи – колоритные, интересные. В ответ стараюсь тоже преподнести нечто необычное. Очень часто дарю друзьям что-то из коллекций или аксессуары. Во время поездок обязательно ищу какие-то безделушки «со смыслом». Вот в Новополоцке зашел в «Рубин» и купил красивую белорусскую шкатулку.

– По магазинам любите ходить?

– Люблю, если это надо для работы. Но если для себя, то на это вечно нет времени. Как правило, в этом случае покупаю что-то спонтанно: пробегаю мимо, вижу что-то подходящее, быстро беру и бегу дальше…

– Читала, как в одном из интервью вы признавались, что вам не хватает умения рационально распределять рабочее время…

– Нет, я имел в виду, что у меня нет терпения, мне всегда хочется быстрее, быстрее, быстрее… Но та работа, которую я делаю, и то качество, которое я гарантирую, требуют полной сосредоточенности. Да, я могу в середине творческого процесса пойти и лечь на диван, но… уже через полчаса снова возвращаюсь.

– Дмитрий, своим родителям шьете?

– Вообще-то я сам не шью. Мама вот всё ждет от меня нарядов. Просто те вещи, которые я разрабатывал для разных компаний, мне не принадлежат: на них нет ни имени моего, ничего. Их можно купить в магазине. Свои коллекции я делал в стиле high-fashion – на улицу в таких платьях не выйдешь, они продавались частным клиентам. Сейчас вот я начал заниматься одеждой для широкого потребителя. И когда у меня будет сформирована своя, авторская, коллекция, появится бренд, мне будет легче решать многие вопросы. Всё не так просто, как может показаться. Я ведь не сам делаю вещи: есть закройщики, инженеры, портные…

– А кто главный из задействованных в пошиве одежды специалистов?

– Технолог. Я, допустим, дизайнер «всё в одном»: и технолог, и закройщик, т.е. могу сделать продукт от «а» до «я». В проекте «Подиум» ведь мы всё делали сами. Без помощников. Для меня, кстати, это тоже было большим «сюрпризом». Но судьи говорили, что мои вещи выглядят так, будто они из магазина. Между тем, признаюсь вам, до проекта я лет 8 не дотрагивался до машинки. Так что, отвечая на ваш вопрос, могу повторить: очень важен технолог – человек, который тебя понимает и чувствует твою эстетику. Если взять одну модель, которая будет технически разработана, и дать ее трем разным технологам, поверьте – получатся три разных платья.

– Скажите, чем сегодня, по-вашему, молодой дизайнер может «взять» публику, как искушенную американскую, так и взыскательную белорусскую?

– Только своеобразием! Дизайнер должен верить в то, что он делает, и не бояться быть самим собой.

P.S. За помощь в организации интервью автор благодарит ресторан «Плаза Вернисаж».

Наталья КОНЫШЕВА
Фото Николая Авсеева
и из архива Инны Голубевой