В четырехлетнем возрасте Мария Анашкевич пережила все ужасы нацистского режима. Малолетняя узница поделилась воспоминаниями

В преддверии 80-й годовщины освобождения Беларуси от немецко-фашистских захватчиков и Победы советского народа в Великой Отечественной войне корреспондент «НС» пообщался с малолетней узницей Марией Анашкевич.

Человеческая жизнь быстротечна. С момента, когда бойцы Красной армии освобождали территорию Белоруссии, прошло 80 лет. Ветеранов Великой Отечественной войны с каждым днем становится меньше. Они одержали победу и навсегда золотыми буквами вписали свои имена в историю.
В судьбах всего белорусского народа оккупация и зверства фашистов оставили неизгладимый след. Особенно тяжело пришлось детям. В лагерях смерти они прошли через голод, холод и разлуку с родителями. Мария Анашкевич родилась в деревне Сшо (Шо) и в четырехлетнем возрасте пережила все ужасы нацистского режима. Каждое ее воспоминание протяжным набатом раздается сквозь десятилетия мирной жизни.

– Фашисты практически сразу после своего прихода сожгли нашу деревню. Из построек уцелели только одна обугленная хата и стоявший на поле сарай. Всех жителей угнали в Германию. Наша семья больше года провела в лагере. Есть было нечего. Когда собирали отходы, сразу появлялся полицай и больно бил по рукам. Мать с отцом, два брата и сестра работали на хозяина. Так как я была еще маленькая то меня оставляли в бараке одну. Я хорошо запомнила те дни, когда Красная армия штурмовала Берлин. Мы жили в пригороде. Несколько дней колотилась вся земля. Наш барак ходил как волна – наклонялся на один бок, затем на другой. Помню яркий луч прожектора и громкий вой сирены. Жуть была.

Освободили нас американцы. Это я хорошо запомнила, потому что ходила к ним за едой. Не знаю, что за суп был. Наверное, фасолевый. Мне мама дала алюминиевую кружку. Американские солдаты как плюхнут в нее большой кусок мяса – так я и упущу суп из рук. А они смеются.

Нас не сразу весной вывезли, а только под осень. У всех была возможность остаться, но папа сказал: «Пусть там не будет где жить, но умереть я хочу на родной земле». В ноябре нас погрузили на открытые платформы и отправили домой. Помню, как было холодно по ночам. По дороге мой отец заболел желтухой и его высадили. Мы вернулись на голое пепелище. Пришлось пойти в деревню Бояры, рядом с Подсвильем, на родину моей мамы. Там хотя бы сохранились дома. Зима 1946 года выдалась холодной и снежной. Хату топить было нечем и окна покрывались ледянкой в два пальца. Мы детьми скребли ее ложками, хукали, чтоб увидеть какой-нибудь свет.

После возвращения жизнь была тяжелая, но люди радовались – война закончилась! В школу ходили в соседнюю деревню. Там человек сдавал свою хату под классы. Обуви не было. До первых заморозков бегали босиком. К зиме мама из пеньки сплела лапти. А уже к 1953 году построили школу-семилетку в нашем селе. Люди ходили по улицам с песнями, работали в поле или дома, пряли по вечерам и пели народные песни, – поделилась воспоминаниями Мария Ивановна.

Виктор Бортников

Фото автора